Картина голландского живописца Рембрандта ван Рейна «Портрет старого воина». Размер портрета 108 x 86 см, дерево, масло. В многочисленных амстердамских портретах 1630-х годов Рембрандт пытается выяснить в изменчивых, противоречивых лицах портретируемых неделимую истину: что в этих людях верит, а что — убивает, доверяет, сомневается, надеется на милосердие и проявляет его?
В связи с творчеством этого десятилетия следует упомянуть единственное «теоретическое» высказывание Рембрандта, сохранившееся в письме Константину Гюйгенсу от 12 января 1639 года. В нем Рембрандт определяет художественную квинтэссенцию картин «Положение во гроб» и «Воскресение» из цикла Страстей, написанного для штатгальтера, как «самое большое и естественное движение».
Очень неясная и незаконченная формулировка, на основании которой впоследствии судили либо о внешне-формальной, либо о душевновнутренней целенаправленности Рембрандта. Вероятнее всего здесь идет речь о предназначенном для адресата намеке на знаменитого в то время филолога Франциска Юниуса, который в рассуждении о живописном изображении Страстей писал о комплексном представлении «троичного действенного движения или возбуждения предмета изображения, художника и зрителя», опираясь на заимствованную, вероятно, у Дюрера предпосылку: «Таким образом эти движения души любым способом извлекаются из правды природы».
Хотя конечно Рембрандт, ссылаясь на занятость и нехватку времени, отмежевывается от других положений Юниуса, поэтому в этом обороте, почти буквально совпадающем с более ранней оценкой Константином Гюйгенсом изображения Иуды, появляется оттенок иронии.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)