«Изенгеймский алтарь» по форме является створчатым, то есть алтарем-складнем и был устроен так, что в течение года разные створки и Алтарные картины открывались по определенным датам и праздникам, соответствующие религиозному событию.
В адвент и пост алтарь находился в закрытом состоянии. Это — Первая развертка алтаря, где изображено «Распятие». Рассмотрим ее подробно.
На безрадостном темном фоне четко выделяются пять фигур: мертвенно-серое, изуродованное пытками тело распятого Иисуса, указующий на него Иоанн Креститель, Богоматерь, которую поддерживает евангелист Иоанн, и коленопреклоненная Мария Магдалина. Ослепительно яркими кажутся кроваво-красные плащи мужчин, белоснежный платок Богоматери, жемчужно-розовое одеяние Магдалины и золото ее волос буквально пронизаны страданием, тихим и безмерно глубоким у Богоматери, исступленно-острым у Магдалины. Прекрасны их руки — тонкие, одухотворенные, с переплетенными в порыве горя пальцами.
Отличие изенгеймского «Распятия» от современных ему произведений на ту же тему сразу бросается в глаза. Обычно художники иллюстрировали описанную в Евангелии сцену распятия на Голгофе, с тщательно выписанным пейзажным фоном, фигурами двух распятых вместе с Иисусом разбойников и римскими стражниками в доспехах.
Это «Распятие» полностью очищено от подробностей. Черная безжизненная пустыня на заднем плане никак не похожа на реальный пейзаж. Такое может привидеться разве что в кошмарном сне.
Кажется, что природа умерла, и луч солнца никогда не оживит бесплодную равнину.
Из композиции исчезли фигуры стражников и распятых разбойников, но появилось совершенно необычное изображение — Иоанн Креститель, который к моменту распятия Иисуса, был, согласно Евангелиям, уже давно казнен. Разумеется, этот персонаж введен в картину по желанию заказчика. Для антонитов было очень важно, чтобы образ целителя эпилепсии присутствовал в «лечебном» алтаре.
Но такое дополнение пришлось художнику очень кстати: появление Иоанна Крестителя окончательно переводит всю сцену из иллюстративного плана в символический. Иоанн Креститель красноречивым жестом указывает на Распятого, у его ног — символический агнец с крестом, кровь, изливающаяся из его горла, наполняет чашу Причастия. У лица Иоанна начертаны слова его предсказания: «Ему надлежит расти, а мне умаляться» .
Распятие Христа воспринимается как катастрофа вселенского масштаба, Его смерть — как трагедия человеческой истории. А в нижней части алтаря «Оплакивание Христа» — снятое с креста мертвое тело Спасителя перед положением Его во гроб. над телом Христа склонился апостол Иоанн. За ним, ломая в муке руки и скрытая платком, стоит Богоматерь, за ней фигура Марии Магдалины.
Художнику очень близка поздняя готика с ее безудержной, граничащей с экстазом экспрессивностью. В изенгеймском «Распятии» фигура Иисуса огромна, она почти в два раза превосходит прочие. Это принцип средневековой живописи, еще не знающей законов перспективы: размер фигур определяет не отдаленность предметов, а духовная значимость образов. Такое нарушение масштабов выглядело естественным в плоскостных композициях средневековых мастеров.
Но в картине, где фон имеет реальную глубину, а фигуры — реальный объем, оно обретает совсем иное звучание, величественное и пугающе иррациональное.
На неподвижных створках слева и справа от «Распятия» изображены уравновешенные, пропорционально безупречные фигуры Св. Антония и Св. Себастияна, они не столь выразительны, как центральная композиция.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)